"Дуров-старший и Дуров Первый". Статья в журнале "Свой"

Упоминание некоторых фамилий вызывают в нашем восприятии устойчивые лексические связки: Романов – царь, Голицын – князь, Толстой – писатель. Дуровы ассоциируются чаще всего со словом «цирк», так повелось со времени выступлений братьев-артистов Владимира и Анатолия. Первый был гениальным дрессировщиком, зоопсихологом, второй – бесподобным клоуном-сатириком.

Этой весной цирковая общественность страны отметит 90-летие со дня рождения Натальи Дуровой, знаменитой продолжательницы династии, парвнучки известнейшего укротителя (его методики безболевой дрессировки она успешно использовала). По другой, материнской линии ее прапрадедом был выдающийся русский композитор Александр Бородин.

Выступать на арене Наташа начала в конце 1930-х, когда ей было всего пять лет. Спустя десятилетия, в 1978-м, Наталья Юрьевна приняла цирковое наследие прадедушки и вплоть до 2007 года (до своей смерти) оставалась директором «Уголка Дурова». Биография прославленной дрессировщицы, народной артистки СССР, выпускницы Сельхозакадемии имени Тимирязева и Литературного института имени Горького, автора трех с лишним десятков книг и множества сценариев к фильмам, лауреата Государственной премии, удивительно яркой женщины (неслучайно ее именем назвали звезду в созвездии Овна) хорошо известна. На других же представителей славной династии, включая основоположников эстрадно-цирковых направлений, наша пресса в годы существования СССР и постсоветский период обращала не столь пристальное внимание.

Мастера цирка Дуровы принадлежат к роду старинному и весьма почтенному – даже с поправкой на несостоятельность некоторых распространявшихся прежде легенд и гипербол. К примеру, один из популярных носителей фамилии, внучатый племянник циркачей, великий актер утверждал, что «род Дуровых занимает одну шестую часть геральдической книги России», что, конечно же, сильное преувеличение. Несмотря на кочующий по отечественным изданиям миф, родство циркового клана с прославленной кавалерист-девицей, героиней войны 1812 года, также вызывает сомнение. Но и без того генеалогическое древо рода имеет довольно разветвленную корневую систему.

По некоторым сведениям «набольшего» в Новгороде человека Дементия Дурова некогда (после окончательного покорения Москвой своевольного града) переманил к себе на службу государь Иван III. Из истории известен как тиун великого князя Владимирского и Московского Афанасий. Много позже боярин Фока Дементьевич с той же фамилией участвовал в избрании на царство Михаила Федоровича.

Другая ветвь рода происходит от думного дьяка Александра Степановича, служившего при царе Алексее Михайловиче. На протяжении трех столетий Дуровы были воеводами, чиновниками и помещиками.

Прославившие фамилию цирковые артисты (весьма специфическая для русского стобового дворянства профессия) Владимир и Анатолий родились в 1863-м и 1864-м в семье полицейского пристава Тверской части Москвы. Про детства была для них вовсе не безоблачной: мать умерла, когда старшему сыну едва исполнилось шесть лет, отце с горя запил и тоже вскоре скончался. Попечение над сиротами принял крестный отец, богатый московский адвокат Николай Захаров. Он же определил ребят в кадетский корпус, как и полагалось отпрыскам. Однако братьев понесло в другую сторону. Первым «отличился» младший, пришедший на урок Закона Божьего на руках. Из кадет его исключили, и крестный был вынужден определить Анатолия в частный пансион. На там «гимнаст» продержался недолго…

Чуть более усердного в учебе Владимира также манили чудеса, совершаемые под куполом. Познакомившись со шталмейстером цирка Саламонского Забеком, они втайне от опекуна стали брать у него уроки, распалчиваясь карманными деньгами. Юноши повесили в сарае трапецию и проводили тренировки по акробатике. Учителем Толи стал балаганщик Отто Клейс. Он был шокирован, когда ученик вручил ему плетку и велел нещадно сечь ею за небрежности.

В 1880 году младший Дуров, к огорчению крестного, ушел из дома, отправившись в балаган Вайнштока. Некоторое время спустя оба брата присоединилсиь к фокуснику Ринальдо, который как раз набирал труппу. Выступления с репризами в Твери особой радости юным клоунам не принесли: антрепренер обманывал, старшие коллеги глумились (над чудаками-дворянчиками), время от времени мучал голод. Братья несколько раз возвращались домой, и тогда старшего из них секли. Затем вновь сбегали. Наконец терпеливый крестный устроил Владимира в педагогический пансион. Тот его окончил и даже проработал немного учителем на Покровке. И все-таки приличествующая социальному происхождению карьера не сложилась и у него: настойчиво звала цирковая арена, а к этому зову добавлялось соперничество с младшим братом, которое продлится на всю жизнь.

Они сразу же начали выступать по отдельности, вначале мирно соревнуясь между собой в завоевании успеха у публики. Стартовав в амплуа канатоходца и акробата на трапеции, Анатолий быстро переквалифицировался в клоуны. Среди них он стал первым смешить публику без комических ужимок, выходя к зрителям в роскошной одежде, с минимальным гримом и под своей фамилией. Шутки были остросатирическими, порой на грани дозволенного, то есть с риском навлечь арест, либо, как минимум, запрет на выступления (и то, и другое периодически случалось). Животные на арене служили клоуну в качестве «иллюстраций» или аллегории. Баран «играл» полицейского пристава, свинья – представителя или защитника власти, петух – самодовольного писателя.

Владимир сперва подвязался как звукоподражатель, иллюзионист, силач. «Сильные зубы и стальные челюсти» - писали про него в афишах (укусив за край стола, он его поднимал). Анатолий поначалу явно превосходил «брала Вольдемара» в известности, а значит, в гонорарах. Владимир тогда попросил его о помощи в цирковом ремесле, и младший придумал совместный номер-фокус: «Молниеносный перелет через пространство», используя старшего брата в качестве статиста. Когда же последний осознал, что Анатоль уготовил ему роль подручного, страшно обиделся и порвал отношения с ближайшим родственником, пообещав заткнуть его за пояс (чего со временем, в общем-то, и добился).
Покуда Анатолий со своими фрондерскими насмешками над властью срывал плоды скандального успеха, выйдя в «гвозди программы», Владимир дрессировал животных. Узнав из университетских лекций Ивана Павлова об условных рефлексах, построил свою методику на поощрении лакомством, напрочь отказавшись от болевого воздействия на подопечных. Начав дрессуру со свиней, довольно скоро превзошел брата по популярности: хрюшки кружились в вальсе, прыгали с парашютом из-под купола цирка, пеликан читал книгу, морские львы барабанили и трубили в рожок, а слон вытирал тряпкой окна. Вольдемар добивался успеха даже с теми животными, которые считались необучаемыми, например, с муравьедом. Так начала складываться признанная во всем мире система Дурова.

Иногда она давала сбои: журавли, заметив однажды прореху в куполе, выстроились в клин и рванули на юг, а слон Бэбе как-то вырвался на улицу и чуть не раздавил униформистов, наконец, добрел до вокзала и улегся на рельсах, остановив поезда.

Единичные казусы не могли помешать успеху Дурова-старшего. Цирковым шедевром стала знаменитая железная дорога с обезьянами-машинистами, бульдогом – начальником станции, енотом-кассиром, медведем-носильщиком и разнообразными пассажирами – собаками, барсуками, поросятами. Очень полюбилась публике шимпанзе Люлю, считавшая, как заправски бухгалтер, на счетах и писавшая результаты в гроссбух. Дома у Владимира Леонидовича она жила на правах избалованного ребенка: спала в кроватке рядом с хозяйской постелью, ела за общим столом, пользуясь ножом и вилкой. А еще мыла полы и стирала свои штанишки. Имелись у Люлю и вредные привычки: часами примеряла у зеркала шляпки жены дрессировщика, курила сигары.

Анатоль же задирал в то время не только власть, но и публику: с одним возмутившимся репризой офицером ему как дворянину даже пришлось стреляться. Слава богу, дело закончилось царапиной и примирением с выпивкой.

Когда популярность Дурова-дрессировщика начала подравниваться со славой брата-шутника, между ними началась жесткая конкуренция. Они выступали в одних и тех же костюмах, «бодались» посредством афиш. Один провозглашал: «Выступает Дуров-старший». Другой ему вторил: «На арене Дурова Первый». Как-то раз Анатолию изменило чувство юмора, и он напечатал в газете открытое письмо: «В отсутствие мое в Москве явился брат мой, который осмелился выйти на манеж под моим именем. Между тем клоуном нужно родиться». Антоша Чехонте откликнулся на этот выпад фельетоном «Вольдемар и Анатоль», где саркастически вопрошал: как можно веселить в цирке публику, не имея гербовой справки с печатью, заверяющей, что «такой-то родился клоуном»?

Впрочем, меру в этом родственном соперничестве не знали оба. «Братская война» (они даже встречались) закончилась лишь со смертью младшего от брюшного тифа в Мариуполе 1916 году. Незадолго до своего ухода из жизни комик приехал в московский цирк Саламонского. Анатолий знал, что рядом, в цирке Никитиных, шло представление Владимира. Бодро выйдя на сцену, вдруг, неожиданно для всех смолк, будто забыл слова репризы. Попытался начать заново – тот же результат. Наконец в мертвой тишине задумчиво произнес: «Мой старший брат выступает сегодня неподалеку», - махнул рукой и ушел с арены…

Владимир предпочел сатире добрый, мягкий юмор, а работу с животными довел до совершенства, настоящего, проверенного наукой искусства.
Купив в 1908 году модернистский особняк Вебера на Старой Божедомке (ныне – улица Дурова), дрессировщик перестроил его, добавив к конюшне теплый зверинец и бассейн. Собственноручно (!) вылепил из гипса доисторических животных и красил ими парадную лестницу. «Театр зверей Дурова» открылся в начале 1912 года. Помимо арены здесь находилась лаборатория зоопсихологии, работал музей с чучелами умерших животных, проводились конференции, издавался научный журнал. Тут же с семьей жил и сам Владимир Леонидович.

Революция дуровский театр прикрыла, однако в 1919-м новая власть, национализировав особняк, разрешила его владельцу проживать в нем и дальше, устраивая представления уже в качестве директора государственного «Уголка дедушки Дурова». Курировал заведение научный отдел Наркомпроса.

У большевиков помимо всего прочего имелся и довольно специфический интерес. В лаборатории зоопсихологии велись уникальные опыты со зверушками, в том числе связанные с гипнозом и телепатией, а «дедушка Дуров» явно обладал какими-то способностями в данной области. Доподлинно известно, что собаки выполняли сложные задания, находясь в отдельной от него, звукоизолированной комнате. Вместе с цирковым мастером уникальные опыты ставили такие научные светила, как Владимир Бехтерев, Александр Леонтович, Александр Чижевский. В какой-то момент к исследованиям подключился инженер Бернард Кажинский, пытавшийся создать «мозговое радио», способное улавливать и усиливать электромагнитные сигналы мозга. Что ему удалось в этом плане – неведомо, однако ретранслировать мысленные приказы Дурова с помощью «клетки Фарадея», кажется, получилось. А еще зоолабораторией в какой-то момент заинтересовался спецотдел ОГПУ Глеба Бокия. Впрочем, к началу 1930-х телепатические опыты на Божедомке были свернуты. Перестали здесь показывать и футуристские спектакли под лозунгом «Зайцы всех стран, соединяйтесь!»: косой долго листал книгу с крупным названием «Капитал», потом созывал собратьев, и они вместе ее штудировали. После этого на сцене появлялся картонный дворец, охраняемый кроликами с ружьями. Начитавшиеся зайцы вытаскивали из-за кулис пушку, стреляли по страдникам и, одержав победу, поднимали над дворцом красный флаг. Зрители-дети были, конечно же, в восторге.

В 1927 году Владимир Дуров стал заслуженным артистом республики. Умер он, окруженный почетом и потомками, 3 августа 1934 года в Москве.
После ухода из жизни основателей цирковой династии продолжение рода (и сохранение фамилии) осуществлялось через дочерей. По линии младшего брата мальчиков стали называть Анатолиями, и девочек – Терезами. Потомки Владимира становились, как правило, Юриями и Натальямии.
Специализации «родоначальников» также сохранялись. «Владимирцы» показывают в «Уголке…» представления с дрессированными животными, «анатольевцы» - забавные номера с животными и клоунадой. Сегодня в Москве действует «Театриум Терезы Дуровой на Серпуховке».

Что ж, наша жизнь часто меняется, балансируя между театром и цирком. Однако фирменные, проверенные временем дуровские зрелища остаются настоящими праздниками детского счастья.

Источник: журнал "Свой", выпуск 26.03.2024